Коза отпущения - Страница 46

Вдруг Катя вспомнила кое-что странное. То, как отвечала Надя Маркизу, Маугли, Гридману, даже Длинному, будь он неладен! Она говорила невпопад, но это было еще не самое ужасное. От неловкости она смеялась… Это было какое-то визгливое хихиканье, и оно совершенно не вязалось со стройной девчонкой… Надя дружила только с девочками. И как-то так получилось, что она несколько раз увязывалась за Катей, но Катя ждала Маугли… да, она довольно решительно избавлялась от Нади…

Потом, уже работая в тресте, Катя несколько лет видела за столом напротив нечто похожее, только девицу звали Мариной. Полное неумение разговаривать с мужчинами и потребность исключительно в женском обществе. Марина отчаянно ревновала подруг, доходило до дурацких сцен, бурных ссор и сложносочиненных примирений.

– Дитя малое, – сказала про Марину Тоня Барсукова, самая старшая. – Ей только по паспорту двадцать четыре, на самом-то деле ей двенадцать…

Очевидно, и у Нади возникли разногласия между паспортным и реальным возрастом.

Но это не имеет никакого отношения к делу.

Хотя…

Только ребенок, оскорбленный в лучших чувствах ребенок мог поднять такой крик, как Надя по поводу маркизова кошелька. Тут Катя вспомнила наконец-то вопящую Надьку!..

Несколько секунд она сидела в полном ошалении. В голове у нее стремительно складывалась из кусочков довольно вразумительная мозаика.

Очевидно, Артем был прав. Очевидно, именно этого он от Кати и добивался.

Но Артем носился неизвестно где. Он обязан был появиться перед представлением – что за цирк без клоуна? Катя впервые за последние сутки радостно улыбнулась. Теперь она знала, что делать.

Взяв Арго за ошейник, она притянула собачью морду поближе и заглянула в умные карие глаза.

– Ты мне поможешь? – спросила она. – Ты хорошая собака, ты умная собака, и ты сейчас пойдешь со мной… Мы пойдем в институт, там все еще висит сломанный автомат, который не требует жетона, и мы первым делом найдем Женьку Гридмана…

* * *

С той ступеньки, на которой сидела Катя, сквозь перила витой лестницы просматривался немалый кусок зала аэропорта. Артем занял этот наблюдательный пост и высматривал Кареева, пока взволнованная Катя объясняла ему, как она с Аргошкой попала в аэропорт.

– Я вошла в приемную, сказала секретарше, что я от Ерофеева, что меня ждут, – рассказывала Катя. – Визитку ерофеевскую ей сую. Понимаешь, это был мой последний шанс. Если не это – то хоть в петлю. Павлик полгода без работы, свекровь в долгах, ребенка кормить не на что! Сижу, жду. И выходит этот самый президент фирмы, а вместе с ним – какая-то мадам в парике. Знаешь, как теперь носят? Колечками, колечками, кубометр колечек. И очки на носу, «хамелеоны». Одета по фирме, фигура, ноги…

Президент спрашивает – вы от Ерофеева насчет работы? Я говорю – да. И тут она встает между нами и говорит – Вадим Петрович, это насчет того места на складе? Где матответственность? Он говорит – да, на складе. И она ему сразу же – но ведь мы уже обещали это место! Тот смотрит на нее, на меня, и понимает, что со мной что-то нечисто. Извините, говорит, запамятовал, место обещали… И мимо, мимо, и на выход.

– Знакомая картина, – усмехнулся Артем. – И ты ее узнала?

– Тогда с перепугу не узнала, – Катя вздохнула. – Артемчик, я же сразу все вспомнила… Как будто этих лет и не было… Я же опять поняла, что весь город знает – я воровка! Я, ты ж понимаешь, прямо окаменела. А она не уходит, стоит и смотрит мне в лицо. И улыбается! Стоит и улыбается!

– Долго она так простояла? – подстегнул рассказчицу Артем.

– Да нет, наверно, недолго… – подумав, сказала Катя. – Она смотрит, а я думаю – Господи, люди еще помнят, Господи, что же теперь делать? Ведь хоть в петлю! И еще секретарша, главное, на меня уставилась… Я даже не знаю, как я оттуда вылетела.

– А тебе не мерещится? – поинтересовался Артем. – Тогда не узнала, теперь – узнала…

– Я поняла, что это была Надька, – твердо сказала Катя. – Это ее работа!

– Ты не поверишь, но именно ее я напрочь забыл, – признался Артем. – Я сегодня смотрел на фотографию и…

Он хотел было сказать, что приходила в черенковский офис женщина в парике, назвалась Надеждой, заложила Катю, но решил не сбивать собеседницу с толку.

– Да и я Надьку почти забыла. Она удава играла, – принялась вспоминать Катя, – ее еще из зала не было видно, когда она на пузе ползала. В таком трико с пришитыми пятнами…

– Ясно, – Артем покивал, прикидывая, как быть дальше. – Стало быть, Надька Угрюмова лишила тебя последнего шанса.

– Она всегда с Инеской дружила, – и Катя громко вздохнула. – Я поняла, что эта история будет меня преследовать вечно. А Стасик, наш сосед, он хороший парень, хоть и отсидел, на базаре промышлял. Я его спросила – не нужна женщина с высшим образованием, лужи метлой разгонять? Он там с кем-то посовещался. Ну, месяц спустя, когда я уже зимние сапоги продала, и говорит – приходи, сигаретами торговать будешь. Получится – пойдешь на повышение. Я как увидела эту фанеру – ой, боженька…

Катя помолчала и добавила:

– Я больше всего боялась, чтобы меня кто-нибудь из знакомых не узнал…

– Ну, поняла ты, что во всем виновата Надька Угрюмова, и отправилась ее искать? – спросил Артем, прекрасно зная, что так оно и было. – А если бы Аргошка не выскочил со двора?

– Тогда – не знаю… – честно призналась Катя. – Тогда бы я, наверно, тебя ждала. А так – ну, что же мне, до вечера с собакой просто так слоняться?

– Редкий случай, – усмехнулся Артем. – Польза от женской логики… Ты узнала у Гридмана ее координаты, дозвонилась до нее и вызвала ее на свидание?